Loading...

Бруно Белоусов

//Бруно Белоусов

В ДК ЗИЛ я работаю с 1976 года, то есть 40 лет.

Уже до этого я 10 лет занимался танцами, вел занятия в Доме культуры «Химик». Но, конечно, танцы появились не сразу, я учился на инженера, работал строителем-проектировщиком в строительном отделе Государственного института по проектированию предприятий мясной промышленности.

Комсомольцем я был активным, организовывал вечера досуга для комсомольцев. А досуг – это во многом танцы. А во время танцев умные и ехидные девушки говорили: «А ты сам покажи, как танцевать». Ну, я и пошел в школу танцев. Еще будучи секретарем комсомольской организации Проектного института, попробовал преподавать. И проведя 5 лет в двух профессиях (8 часов каждый день инженер, а по вечерам – танцы и преподавание), в какой-то момент я решил, что второе занятие мне интересней. К 30-ти годам понял, что конкурировать с молодежью сложно, оставил только преподавание бальных танцев.

В шестидесятых годах в Москве был только один коллектив бальных танцев – в Московском городском доме учителя. Мы организовали второй коллектив и 10 лет работали в ДК «Химик». Однажды туда пришел зам. директора ДК ЗИЛ и предложил перейти к ним. И мы готовым коллективом и школой танцев перешли в ДК ЗИЛ.

То, что Вы были комсомольским секретарем, – это как-то влияло?

Конечно. Приходилось сталкиваться с тем, что то, чем ты занимаешься вне секретарства, расходится с практикой «политической ситуации». Это было чуть-чуть не так, как учит идеология. А бальные танцы действительно в то время были отдушиной – это была некоторая свобода.

И как Вы себя чувствовали в этой ситуации?

Хорошо. Во-первых, в это время было Министерство культуры России – республиканский орган с точкой зрения: западные танцы для молодежи вредны; и Министерство культуры Союза, которое понимало тенденции мировые. Оно нас поддерживало, устраивало семинары, направляло на разные конкурсы. Так мы и существовали в рамках двух министерств.

Первый конкурс мы провели в ДК «Химик» в 1967 году. И инструктор горкома партии, незаметно, не привлекая к себе внимания, следил с балкона, ЧТО мы там танцуем. А мы танцевали и то, что не поощрялось, – танго, фокстрот и прочее, и то, что было разрешено – советские бальные танцы. В свое время Министерство культуры РСФСР пригласило балетмейстеров из Большого театра, и они сочинили танцевальные композиции на 8-16 тактов: «русский лирический», сударушка, были и более сложные, например, вальс-гавот, вальс-мазурка, всего около тридцати советских бальных танцев. Выучив всё это, а также европейскую и латинскую программу, – танцевали. Когда мы танцевали за границей, то танцевали только европейскую и латиноамериканскую программу. Такая ситуация сохранялась вплоть до развала Союза.

Наш коллектив был родоначальником других: мы многих научили, вырастили, они организовали свои коллективы и успешно работают самостоятельно.

Как Вы с Вашей командой вписались в коллектив ДК ЗИЛ, какие отношения были с администрацией, с другими сотрудниками?

Отношения прекрасные! Если нас приглашали куда-то выступить, администрация этой площадки присылала письмо, на основании которого директор ДК издавал приказ, который разрешал нам выступать в этом месте. Мы были во многих театрах и парках, на Красной площади, в Кремлевском дворце, а уже в 90-е – за рубежом, например, Германии (ГДР), в Анкоридже (США), в рамках Дней России на Аляске в 1993 году. Регулярно выступали и в цехах на заводе во время обеденных перерывов, выступали на 15–20 минут. Администрация нас всегда поддерживала.

С коллегами не было дистанции, потому что было много совместных вечеров, поездок в другие города, катались вместе на теплоходах. Мы жили одной большой семьей. В самом ДК всегда кипела неформальная жизнь. Мы часто участвовали в ёлках как актеры, в коллективных выездах на природу, катались на теплоходах, участвовали в субботниках.

И тогда было много интересных мероприятий. Работали 5 институтов культуры по разным видам знаний. Партийная и профсоюзная организация тоже не обделяли своим вниманием – они всегда нас контролировали в рамках повышения квалификации. Я даже закончил Институт марксизма-ленинизма, философский факультет.

Как, по-Вашему, эволюционировал танец за это время?

Техника усложнилась и стала более интересной. Всё насыщеннее, сильнее. Время сейчас более свободное, интересное, разнообразие никому не мешает, наоборот, сейчас полная свобода творчества. Если раньше на конкурсах методисты ходили с ножницами и вырезали лишние складки платья, то сейчас можете шить всё, что хотите и ваш внешний вид – дело только вашего вкуса.

Был ли ЗИЛ местом творческой реализации и профессионального развития?

Да, причем во всех областях: театр, вокал, хореография, оркестр народных инструментов и духовой оркестр – один из лучших. Из «бальников» каждые 5– 10 лет выходили профессионалы, которых признавали далеко за пределами Москвы.

В нашей студии начинали и многие известные люди. Например, Станислав Попов, Александр Чекоткин и др.

Чем для Вас был ДК и чем сейчас является Культурный центр ЗИЛ?

Это родной дом, что проявляется абсолютно во всём: не только в работе, но и в отношении между людьми, в атмосфере и посетителях.

By | 2018-02-19T13:04:48+00:00 Декабрь 3rd, 2017|Истории|

Оставить комментарий